Скачать Читать PDF
Настал день и на нашей улице заиграла Музыка. Пасмурный летний день. Неясный расплывшийся за тучами лик солнца. Над землёй кружили ароматические испарения, притупляя все остальные чувства, кроме полной безысходности и печали. Но Музыка была превосходной. Многие из нас вылезли из своих убежишь, чтобы послушать. Вылезали тихо, осторожно ступая по осколкам гранита и липкой грязи. Птсэ залегла рядом со мной. Её полузакрытые глаза были наполнены тоской. Она была так прекрасна. Я вспомнил то замечательное пасмурное утро, когда впервые увидел её среди дальних развалин, до которых два дня ходу. Стояла весна солнце всё также не могло пробиться сквозь тучи. Да и кто его видел? На моей памяти был только один, кто смотрел на Него! Древний слепой старец. Он говорил, что ничего ярче и ослепительней нет над всей землею. И костры, которые палят птхары после заката не сравнятся с ним. Именно такой, яркой и ослепительной я увидел её в то утро. Вокруг стояла тишина и много пищи вокруг...
Настал день и на нашей улице заиграла Музыка. Пасмурный летний день. Неясный расплывшийся за тучами лик солнца. Над землёй кружили ароматические испарения, притупляя все остальные чувства, кроме полной безысходности и печали. Но Музыка была превосходной. Многие из нас вылезли из своих убежишь, чтобы послушать. Вылезали тихо, осторожно ступая по осколкам гранита и липкой грязи. Птсэ залегла рядом со мной. Её полузакрытые глаза были наполнены тоской. Она была так прекрасна. Я вспомнил то замечательное пасмурное утро, когда впервые увидел её среди дальних развалин, до которых два дня ходу. Стояла весна солнце всё также не могло пробиться сквозь тучи. Да и кто его видел? На моей памяти был только один, кто смотрел на Него! Древний слепой старец. Он говорил, что ничего ярче и ослепительней нет над всей землею. И костры, которые палят птхары после заката не сравнятся с ним. Именно такой, яркой и ослепительной я увидел её в то утро. Вокруг стояла тишина и много пищи вокруг...
Старая самка вдруг завыла диким голосом нарушая установившийся порядок. Но её удержали идущие рядом. Своими уродливыми лапами. Я ещё раз присмотрелся. Фу!! Отвращение пробежало по моему телу мелкой рябью. Ошибка Создателя.
Они шли выстроившись в процессию. Четверо следовали впереди обособленно и несли на руках огромный предмет. Еда... Я принюхался. Они несли еду, для того чтобы закопать её по глубже. Вероятно они не хотели чтобы еда досталась нам. Глупцы, чего стоят их усилия. Подземные ходы уже давно подготовлены. И мы бы даже не стали светиться днём, если бы не Музыка, звук - который издавали Они своими корявыми лапами...
Я вспомнил пустыню из которой мой народ пришёл за мной. Много дней мы пробирались в поисках еды. И наконец нашли. Еда ходила, еда жила своей жизнью. Немного печальной и бесполезной. Они не рыли нор как мы. Они были сильнее и крупнее нас, но каждый раз когда один из них умирал мы устраивали пиршество и наедались на несколько дней вперёд. В остальные дни мы не бедствовали пытаясь добыть еду в их запасниках. Каждое утро можно было почувствовать агрессию тех, кто был вынужден с нами поделиться. Но мы хранили равновесие не грабя дважды одних и тех же. И забирали не всё, чтобы растянуть такие моменты как сегодняшний.
Иногда некоторые собратья пропадали, вероятно попавшиеся в хитроумные ловушки. И возвращался всегда один. Через неделю. Голодный, злой и обезумевший. Он накидывался на своих братьев и сестёр в своей великой слепой ярости и убивал безжалостно. Первый такой раз дался нам очень дорого. Каждый пытался спасти свою шкуру в надежде, что ярость пройдет, но кровь только распаляла убийцу. Мой сын Кхра первым кинулся на него. Его поддержали дети и я. Он стал последней жертвой, но всё же успел нанести оборотню глубокие раны. Остальные разорвали ему глотку, не дав укрыться от нашей мести. Моё племя потеряло больше сорока сородичей. Другие оборотни уже не приносили такой урон, потому что мы знали, мы чувствовали, когда приходил новый. О, эти птхары были дьявольски изобретательны. По прошествии многих дней мы узнали секрет... Он был ошеломляющим. Один из птхаров, воспоминание о его мерзком запахе до сих пор заставляют вздыбливаться мою шерсть, вылавливал нескольких из нас и сажал в закрытое пространство, откуда не было выхода. Ослепленные голодом собратья начинали убивать друг друга, чтобы потушить внутренний огонь. Через несколько дней самый сильный выходил и начинал убивать своих соплеменников уже не задумываясь, кто он, кто его друзья и кто его враги.
После четвертого случая на совете стаи было принято решение уничтожить этого птхара. Некоторые нехотя приняли мою сторону, но когда в последствии обращение в оборотней прекратились они оценили мою мудрость...
Птсэ передала мысленный сигнал, что пора уходить. Да, пора. Воспоминания навеянные звуками отхлынули. Я пошкрёб когтями свою шерсть. Блохи уже достали. Но ещё не сезон для линьки. Сколько ещё мне отмеряно? Я был одним из немногих кто остался после великого переселения. Ещё Птсэ, моя самка, которую я всегда защищал до последней судороги в мышцах, которая дала мне столько замечательных детей и двое моих побратимов Трсу и Скхи...
Птсэ поднялась на самую возвышенность, чтобы последний раз окинуть взглядом птхаров. Она всегда была бесстрашной, моя Птсэ...
* * *
На пригорке, что-то обвалилось, и зашуршало. Серый комок покатился к ногам процессии.
Крыса!
Процессия оживилась. От кого-то истекала агрессия, кто-то в брезгливости отшатнулся, а дети испытали только им одним понятный первобытный ужас.
Животное попыталось юркнуть между людей, но не смогло проскользнуть под тяжелым кованным сапогом.
Отец приподнял дочку на руки и в надежде успокоить.
Горло попыталось издать хотя бы один членораздельный звук, но получилось некоторое подобие рёва, который должен был обозначать: "Не бойся, дочка, это всего лишь крыса. Обыкновенная противная крыса." Отец медленно покачивал её прижимая к себе. Он заглядывал к ней в глаза пытаясь найти хоть толику понимания. Но на него смотрел зверь, хоть родной по плоти и крови, но начисто лишённый разума зверь.
Отца душили слёзы бессилия. Душа покидала людей. Каждый новый рождённый всё меньше и меньше походил на человека. И те кто ещё имели сознание, понимали, что гибель селения близка.
* * *
– Бесполезно, Ганс. Мы тут застряли, эта развалюха окончательно умерла.
Старик облокотился о борт старенького джипа. Волосы его были белы, как первый ноябрьский снег кружащийся в небе, лицо изъели глубокие морщины, глаза слезились от пыльного ветра. Он стоял прикрывая их рукой. Рядом с ним в капоте копался молодой джентльмен военной выправки. Русые волосы, голубые глаза искрящиеся задором, на вымазанном солидолом лице и белые зубы ослепительной улыбки - рубаха парень. Он ответил по русски с легким акцентом.
– Кузьмич, щас всё починим, не парься.
Старик прищурился и осмотрелся вокруг и тоже заговорил по-русски
– Ты проверил радиометрию? Осадков на сегодня не обещали. Так что единственная угроза – внешний фон.
– А, блин!.. – ключ выскользнул и улетел на днище кузова. Ганс обернулся. – Не особо хуже чем в центре, в три и два десятых раза больше...
Ветер немного крепчал. И угораздило же их застрять практически выполнив миссию. Через час Ганс сдался.
– Сколько осталось подобных тебе? - вопрос прозвучал как бы в никуда.
Парень не понял и затянулся сигаретой. Профессор с отвращением отвернулся, он не любил табачный дым и терпеть не мог сидеть в присутствии курящих. Но теперь было как-то всё равно. Если они не доберутся за неделю – они просто погибнут от жажды – как ни экономь оставшиеся 4 литра.
* * *
Во мне кипела ярость!!! Я порывался кинуться и разодрать их своими когтями. Но мои собратья придавили меня к земле своими телами, не давая шевельнутся. Они пульсировали: "Ничего не сделаешь... Мы тоже скорбим... Их слишком много сейчас и они огромны... Будет ночь... Дождись ночи... Мы тебе поможем... Мы разделим твоё горе... Мы отомстим..."
Утро застало деревню в тишине. Еда была в каждом доме. И не кому было её спрятать от нас в землю. Был пир, все радовались. Но моё чувство мести не было полностью удовлетворено, потому что ничто в этом мире не могло залечить рану моей утраты.
* * *
Тьму развеял легкий сумрак, который с натяжкой можно считать утренним рассветом. Ночь прошла без осадков. Выбравшись из спальников они по армейски быстро снарядились в путь. Четыре литровых фляги – по две у каждого на поясе, спальники и скудный паёк без особых трудностей размещённый в двух рюкзаках – вот и все их добро. Ну и, естественно, ноутбук с важными данными, ради которых они тащились в такую даль.
Первые два часа дороги дались старику легко, но к полудню он начал выдыхаться – сказывались долгие года, которые он провел в этом мире. Решили сделать привал.
Ганс спросил:
– Кузьмич, расскажи-ка о прошлом. А то как-то скучно. Постоянно идём в тишине. Да и на привале не особо разговариваем.
Профессор не любил распространяться о мире до катастрофы. Тем более, что Ганс родился спустя 7 лет, когда остатки человечества уже начали осваиваться в новых условиях. Но при учёте того, что им возможно не суждено было уже вернуться на базу, его понесло.
– О чем? Тебя интересует история так как я её видел? Не думаю... Это скучно и уже совершенно бессмысленно...
Он взглянул на карту и сказал:
– Лучше закрой глаза и попытайся представить себе. Вот тут вокруг был лес. Лиственный. Лес – это когда много много деревьев. Они растут сами. За ними никто не ухаживает. Сейчас солнце стояло бы в зените и наступила бы полуденная жара. Но нам бы она была не страшна, где-то не далеко бил бы чистый холодный родник. Солнце и так стоит в зените, но мы его не видим. Конечно, сложно представить то, что никогда не видел. Но это как одна огромная большая лампочка накаливания, что на базе, только очень далеко. Если выставить ладонь от себя вверх, то ею можно было бы его закрыть.
– Лампочка? - Ганс улыбнулся. - Такое сравнение слышу впервые...
– Я подумал, что тебе так будет легче представить. Но это не всё. Мы сидим на траве. Вокруг тихо, ни души, но эта тишина только видимая. Если прислушаться то различимо шелестение травинок от легкого ветерка. Тихо стрекочут кузнечики...
Ганс удивлённо открыл глаза:
– Кто?
– А... - старик обречённо выдохнул. - Извини, я забыл. Кроме тараканов, ты не много видел насекомых.
– Насекомые... Не люблю... - Ганс скривил физиономию и посмотрел в небо. - Сложно это всё представить... Ну что, Кузьмич, в путь? Отдохнул?
Ноги снова зашагали по иссохшейся земле, шаг за шагом пытаясь приблизить желанную цель. Час прошел в полном молчании. Ещё через час старик начал выдыхаться. Он остановился и сказал:
– Стой, Ганс. Это бесполезно. Вдвоём мы не дойдем.
Профессор принял решение, отбиваясь от навязчивого инстинкта жизни. Переводя дыхание он протянул свои фляги Гансу.
– С ними ты дойдешь.
Ганс очень серьёзно посмотрел, сначала на фляги, потом на старика.
– Не было приказа возвращаться одному. Только вдвоём. Или доставить Вас, а потом разрешалось сдохнуть! Сержант разъяснил всё чётко.
Профессор запротестовал:
– Данные значительно важнее, чем моя жизнь! На базе с ними и без меня разберутся... А мне и так осталось пол года, ну год от силы...
Ганс отвернулся, будто не слушая. И поднимая бинокль, заметил:
– Приказ был дан чётко.
Через несколько секунд выражение его лица изменилось. И бодрый голос произнёс:
– Я вижу строения, там могут быть люди, или в крайнем случае провиант!
Профессор не веря выхватил бинокль и поднёс к глазам. Да! Это была надежда! Над одним из зданий кружился тонкий белесый дымок, что означало только одно: там горел огонь, а огонь горел только там где были люди.
Превозмогая усталость они двинулись по направлению к поселению. Ганс оживленно заговорил:
– Возможно с ними удастся договориться и я оставлю, тебя, Кузьмич, на их попечение. А сам по-быстрому доберусь до базы за подкреплением. Главное, чтоб они меня поняли, – он улыбнулся, – а то те, кто часто патрулирует внешний мир иногда находили людей, которые не могли даже вымолвить хоть что-нибудь вразумительное...
Поселение медленно, но уверенно приближалось.
* * *
Я лежал в своей норе, когда дозорный принёс весть, что появились двое птхаров. Дни мои отходили. Моя любимая Птсэ больше не чесала по вечерам мою шерсть и я не мог прижаться к её носу своим. Я понимал, что в одиночестве силы покидают меня. Но выслушав дозорного я решил в последний раз исполнить роль вожака стаи.
Явились несколько старших и единогласно было принято решение уничтожить их как только они зайдут в поселение. Моим собратьям понравилось убивать птхаров. Не знаю к чему это приведёт в будущем, там где не будет меня. Но выбор был сделан и только Создатель мог знать ответ, но он не удосужился разъяснить мне свою волю. Стражи залегли на возвышениях, и каждый ждал сигнала.
* * *
Два путника наконец то добрались.
Ганс вытащил пистолет из кобуры и не поднимая руки, чтобы не вызывать агрессию, двинулся в перёд. Ночь приближалась сгущающимся мраком. Тишина окутывала селение. Печальная мёртвая тишина.
– Эгей! Есть кто живой? – громкий крик послужил сигналом к действию.
Крысы напали не задумываясь. Ганс попытался отстреливаться, но что стоит пистолет против когтистых и зубатых разъярённых зверей в руку длинной. Третьей крысе удалось добраться до его горла. Старик раскрыл глаза от ужаса когда стая кинулась к нему.
* * *
Этот самец, был на столько стар, что я проникся сочувствием к нему, самый старый из них какого я встречал на своём веку. Ему было значительно больше чем мне, возраст птхаров на много превышает наш.
"Стойте!" Мои собратья остановились. Моё слово ещё что-то значило для них, внук спросил с долей сарказма: "Ты боишься, что он будет слишком жёстким? Дедушка, мы отдадим тебе самый лучший кусочек от молодого". Я же ответил: "Тгуу", так звали моего внука, "посмотри на птхара, он на столько стар, что даже я прожив свою жизнь несколько раз вряд ли смогу дотянуть до его годов".
Тгуу почтительно отошел. Я попытался заговорить с птхаром. Умение говорить – это прежде всего умение слушать. Я всматривался в его образы. Он был так испуган и беззащитен. На сколько я смог понять постоянно наблюдая птхары общались посредством звука. Мы же использовали звук только в редких случаях и то в основном для произнесения имён. Но образы, которые я обычно ловил из их голов были очень похожи на наши. Очень многие понятия мы скопировали у птхаров. Они были не только нашей едой, но и учителями, хотя большинство из них годилось только в пищу. Старик облокотился о разрушенную стену и присел. Я попытался послать ему некоторые свои образы.
Когда зажглись все звёзды, мы смогли обменяться понятными фразами. Его вопрос я понял не сразу, хотя он звучал очень просто: «Кто ты?» Я знал, кто я, но объяснить это оказалось не просто. Я послал ему образы ежедневной жизни стаи. В его ответе читалось удивление.
«Ты крыса...» Я не особо понял его образы. Но в них были странные птхары в белом и мы, Раа. Они втыкали в нас странные предметы, заставляли бегать по прозрачным норам. Потом образы изменились. Я увидел природу полную зелени. Птхар издал клокочущий звук, который они издавали когда радовались или чувствовали опустошение в себе. И попытался мне что-то объяснить.
* * *
Старик рассмеялся. Действующий образец профессора Шнайдера был перед ним. А рядом ещё и ещё. Этому образцу было больше 10 лет. Он был стар и разумен. Телепат, плавно читающий из его головы образы прошлого. Давно это было: 3 десятка лет назад, тогда он ещё не был даже профессором, до катастрофы оставалось каких то 2 года. Цели эксперимента были самыми мирными – увеличение продолжительности жизни, замедление процессов старения. Подопытным крысам была вживлена часть генома человека. И образцы не умирали сразу после рождения. Это было великим прорывом генетики. Первый полноценный организм созданный человеком с заданными характеристиками. Генетический франкенштейн нового времени.
Исследования продолжались пол года. Особи в отличии от своих предков имели более долгий период жизни. И, как оказалось, умели обучаться. В одну из ночей они сбежали. Все до одного. Забрали с собой даже мёртвых собратьев, умерших в последних экспериментах. Шум который поднялся, можно себе представить. Но все поиски ни к чему не привели. Разве что люди заметили исчезновение в городе обычных серых крыс.
Человечество было обреченно. Соседство с таким разумным противником оно не переживёт. В голове всплыл образ профессора Шнайдера. Истинного учёного и немца по происхождению: светлые волосы голубые глаза, морщины и, не смотря на них, неудержимая бодрость во взгляде.
* * *
Я узнал этот образ. Он передался мне от того старца, который видел солнце. И я сразу всё понял. Но мне было уже всё равно – я чувствовал дыхание смерти. Какая ирония – мы питаемся плотью наших создателей. И один из них сидит прямо возле меня и не обладает ни одной из сил описанных в преданиях. Он так же, как и я, сломлен старостью. Он так же, как и я, ждёт смерти.
* * *
Тгуу всё время находился рядом и не подпустил никого убить птхара, так как слишком уважал мнение деда. Он был самым смышлёным из внуков великого Мхау, не важно как скоро умрёт птхар, мясо его не станет от этого жёстче, чем есть. Он как и его дед умел слушать. В стае никто не сомневался, что новым вожаком будет именно он – умный, уравновешенный и сильный. Весь разговор он запечатлел намертво в своём мозгу.
На утро бледный мрак вырвал из тьмы два бездыханных тела. Одно сидело облокотившись о кирпичную кладку, а другое лежало на ней. И стояла тишина ещё более мрачная чем всегда. Музыка ушла. Под вечер Раа отправились на поиски Музыки. Потому что теперь они точно знали, там где есть Музыка, там всегда будет еда.
